Но вернёмся в самое начало.
Первый день работы, я, уверен в аншлаге, а для этого есть все предпосылки. Меня знали если не все, то огромное количество русских (на тот момент их проживало в Z до 100 000 человек), я дал объявление в газету, обзвонил несколько тысяч человек по телефонам, собранным за годы работы в русском обществе.
Предвидя успех в день открытия, и сравнивая в уме мой сверкающий, как в сказке, магазин с теми, что были уже открыты, а выглядели как дореволюционные лабазы (грязные, тёмные, с грубыми продавцами), я решил создать атмосферу праздника: закупил воздушные шары и огромное ведро мороженного — угощать детей и дарить им воздушные шарики.
Кроме того, я декорировал магазин как музей боевой славы СССР: на верхней полке за спиной продавца были выставлены головные уборы всех времён и родов войск, начиная от буденовки, пилоток с наколотыми на них знаками всех родов войск, фуражек, и в самом конце композиции стоял шлем Дарта Вейдера.
Все кададцы спрашивали, почему тут стоит этот шлем. Я отвечал, что произошла трансформация русских военных, и они теперь перешли в звёздные войны, в общем, но как не странн нравилось вовсе не всем.
Мы с помощником надели морские тельняшки. Мне, как старшему, досталась военная морская офицерская фуражка, а молодому помощнику, как и полагается юнге, — бескозырка.
Зная, как вся наша община проклинала те два магазина за жуткий сервис и просроченные продукты, я был готов к наплыву посетителей, надраив полы как на палубе военного судна.
Но напрасно мы с юнгой били каждые четверть час в склянки: за целый день пришла только одна женщина, да и та на разведку из одного из старых магазинов.
Она была испугана и подавлена сверкающим видом магазина, мне с трудом удалось вручить её сынишке лет пяти мороженое и шарик, а сама она, обойдя весь магазин и просмотрев ценники на всех товарах, молча ушла.
Моему разочарованию не было предела: я не мог понять, что происходит, ведь для меня не было проблемой собрать тысячу человек на мероприятие. Люди знали меня, знали, где я — не будет скучно, всё проходило на высшем уровне, если даже и были сложности, то присутствие большого количества русских делало мероприятие искристым, а тут такое событие — и полный штиль.
Я понял: я преподнёс открытие магазина как праздничное событие, а люди с завистью и напряжением отнеслись к чужому триумфу.
Но так как открытие было перед Новым годом, через несколько дней народ повалил рекой.
Дела тронулись с мёртвой точки, и Варяг, развив крейсерскую скорость, пошёл вперёд, рассекая бескрайние просторы бизнеса.
Дела пошли в гору, пришлось докупать дополнительные полки и расширить ассортимент.
Было весело, я по началу привлекал продавцов из тех молодых людей, которые участвовали в организации праздников. Они говорили, что работать в магазине было также весело, как участвовать в Новогодней ёлке, только теперь праздник продолжается круглый год.
Всё это было действительно так, но только для них, а мой праздник был омрачён тем, что мне приходилось общаться с поставщиками товара, и, к сожалению, не все они были приятными людьми.
Некоторые из них требовали, чтобы я брал просроченный товар, и когда я отказывался, ставили меня перед фактом: присылали просроченные конфеты, тоннами, — на это я провёл акцию протеста.
Высыпал ящики с конфетами на пол в зале, и, снимая на видео, топтал их ногами, после этого вешал табличку, что каждый может забрать бесплатно уцелевшие конфеты себе, что народ с радостью и делал.
Всё это не прошло даром, поставщики поняли, что я непробиваемый и перестали совать мне не кондицию, но заточили на меня зуб.
Дело в том, что первый магазин в городе принадлежал мужчине, считавшем: «русский русского за границей не обманывает», — то есть он не мог не обмануть посетителя. Он не скрывал от покупателей, что покупает полностью просроченный товар.
Для наглядности объясню, как это происходило: в магазин приходил груз, например тонна, и он платил поставщику по семьдесят центов за килограмм. Вроде ничего удивительного, но странным было то, что в этот груз входило всё, начиная от соков и каш, и заканчивая коробками с красной икрой, цена которой была $90 за кг.
Дело было в том, что весь этот товар был собран, как мусор, со всех складов города Тронто, сформирован, нежно упакован и прислан в находящийся в центре Американского континента город, отрезанный тысячами километров от всех портов.
После этого буквально каждый покупатель был отравлен, и когда через несколько дней болезни к продавцу приходили с претензией, он на голубом глазу отвечал: «Правда? А ведь больше никто не жаловался!»
Обескураженный покупатель делал ещё одну попытку, и если выживал, то несколько месяцев старался обходить русский магазин подальше, до первого приступа ностальгии по селёдке или русским конфетам.
Так несколько раз попадал, и я сам, причём ценников на товарах не было, и сделка проходила, таким образом, покупатель набирал товар, продавец складывал его в пакеты, и после этого объявлялась цена.
Как происходило ценообразование, было для всех загадкой, но мы находились на Диком Западе, и это все понимали.
После этот проходимец продал магазин двум порядочным пожилым супругам, но они были без коммерческой жилки, и продали его Клаве, которая стала грозой «всей торговой сети русских магазинов».
Думаю, что эта леди стоит более подробного описания.
Дама эта была преподавателем физики, и именно про неё пел в своей бессмертной песне профессор Лебединский: «А физичка сволота, твёрдым телом занята, а мы с корешем сидим и жрём ириски…»
У меня в школе было несколько таких учителей, которых можно было перевести за прилавок любого магазина, — стоило только надеть на них передник, а шиньон на голову, восьмой размер груди, хамство и врождённое чувство базарной бабы было у них своё.
Вот и полное описание этой мадам Грицацуевой. Она приняла магазин в свои натруженные руки в лихие 90-е, и больше эти руки не отдыхали, они работали на обвесе и обмане покупателя.
Но сама Клава обладала талантом собирать вокруг себя самых гадких людей с морального дна нашей общины, при этом она улучшила работу магазина, и теперь она заказывала не только просроченный товар, но и годный.
Она разделила людей на две категории: свои, к которым относилось нахрапистое быдло, их она уважала, и, вторая категория, — проезжие интеллигентки, которые больше не возвращались в её магазин после обмана, или возвращались, но спрашивали цену на каждый товар.
В общем, каждый поход в магазин к Клаве был равнозначен приключению, из которого ты мог вернуться с покупками, то есть с наградой, или с поражением в виде тухлой селёдки или скумбрии.
Я принял для себя решение: ни за что не буду травиться в её магазине, покупал у неё только книги, причём удалось собрать неплохую библиотеку.
Я не описал один момент: когда Клава открыла магазин, она несколько месяцев стояла в слезах за прилавком, потому что люди, напуганные сервисом прежнего владельца, просто избегали в него заходить.
И я приложил огромные усилия и влияние, чтобы вернуть людей в магазин, и за это Клава первое время высказывала мне свою благодарность.
Total views : 437589