Горе побеждённым-Vae victis

Эту историю мне рассказал полковник Советской Армии в отставке, обладатель чёрного пояса по ай-кидо, прошедший, как и многие наши соотечественники горячие точки во времена краха Советского Союза. Поскольку по национальности он был немцем, после развала СССР он эмигрировал в Германию, где, как и многие соотечественники, не смог быстро в ыучить иностранный язык и подрабатывал везде, где это возможно.

Одним из видов такой подработки была работа в фирме безопасности, где набирали сотрудников без знания немецкого, что считалось даже достоинством.

Принцип был тот же, что и при охране мест заключения в России, когда в конвой старались ставить солдат, которые даже не понимали по-русски. Работа в фирме безопасности заключалась в том, чтобы охранять всевозможные объекты типа заводов от бастующих работников, которые, протестуя против увольнений и тому подобного, старались в знак протеста повредить оборудование.

Работа была не постоянная, так как события и беспорядки возникали стихийно, но платили хорошо и это давало возможность существовать. Собирались все по звонку, который исходил из центрального оффиса.
Естественно, вся без исключения бригада состояла из русскоязычных, хотя и была довольно интернациональна.

В ней было человек десть русских немцев, столько же русских и украинцев, один молдаванин, трое кавказцев, татарин и два еврея. Все прошли службу если не в “горячих” точках, то отслужили, как минимум, в десанте и спецподразделениях, некоторые служили в французском иностранном легионе.

Как рассказывал полковник, в то время, когда вся команда собиралась вместе, они испытывали чувство какой-то небъяснимой сплочённости, которую испытывают люди, долгое время находящиеся вдали от родной страны, уставшие говорить на чужом языке.
Встречаясь не более двух раз в месяц и проводя плечо к плечу не более четырёх пяти дней, они наслаждались тем, что понимают друг друга с полувзгляда.

Естественно, что во время стычек с демонстрантами они чувствовали себя как завоеватели, да ещё и плохо скрываемое в обычной жизни негативное отношение к коренным жителям, присущее всей без исключения группе выливалось в открытую вражду во время рукопашной, в которую переходила каждая демонстрация.

То есть вся группа, несмотря на пёстрый национальный состав, чувствовала себя русской. Доходило то того, что немецкое руководство просило группу громко перекрикиваться между собой по-русски, что приводило демонстрантов в состояние шока. Наверное, они себя чувствовали как в сорок пятом, но до конца полковник так и не смог понять, почему был такой мощный шокирующий эффект.
В общем, руководство фирмы было очень довольно работой группы, её жестким настроем и, можно сказать, волчьим оскалом.

В очередной раз, когда возникли проблемы с маленьким заводиком в сельской местности, хозяин которого как все знали собирался его ликвидировать, так как ему он перестал приносить прибыли, заказал охрану, чтобы протестующие рабочие не захватили завод в свои руки. Руководство охранной фирмы настолько было уверенно в русской команде, что специально сообщила стачечному комитету о том, что против них будет выставлена особо «жестокая русская» команда, таким образом, давая понять, что шансы на успех у рабочих равны нулю.

Далее, как рас сказывал полковник, их доставили, по его словам, куда то к “чёрту на кулички”, как он сказал, даже не представлял, что в Европе есть такие бедные места. Построились перед воротами из железной уродливой решетки, заблокировав вход на заводик. К известному всем часу начали собираться рабочие, все как один предпенсионного возраста, чистенькие и аккуратные на вид, изработавшиеся за многие годы люди.

Пришли, как часто бывало и на предыдущих демонстрациях, с красным флагом, что не произвело на команду никакого впечатления. Все уже пережили потерю комуннистической идеи, а также потерю государства и флага. К удивлению команды жиденькая кучка рабочих не увеличива лась и вела себя тихо, люди просто стояли и один из них держал флаг в руках. По словам полковника, все наши были как всегда на взводе и ждали провокаций.

По их опыту, сейчас должна подойти подвыпившая толпа молодёжи начать драку, предварительно забросав охрану пивными бутылками, камнями и всем, что попадётся под руку.

Но ничего этого не было – демонстранты стояли молча и даже не пытались вступить в словесный контакт, зная, что их скорее всего даже не поймут. Подошли ещё несколько человек принесли большой музыкальный центр, начали возиться с установкой, установили и тоже встали рядом с рабочими. Заиграла музыка и одновременно рабочие запели интернационал.
Полковник сразу не понял, что про изошло, но потом осознал, что встал… по стойке “смирно”. Когда до него дошло, что происходит, он в первую очередь как военный чело век заволновался – как отреагирует его команда и начал всматриваться в лица товарищей.

Смотрит – вроде ничего, все готовы к бою, захлопали полупрозрачными щитками на шлемах, как при начале отражения штурма. Успокоился, стоит дальше, смотрит на толпёнку, и до него доходит что из магнитофона звучит песня на русском языке, а рабочиепоют по-немецки…
…Полковник рассказывает, а у самого дрожит голос.

Смотрит он на этих людей и так они похожи на тех, кто остался на родине: обманутые, выжатые работой старики, без пенсий, без надежды, с опущенными руками, и я против них в чёрной лоснящейся форме, каске, и с дубинкой. “Чувствую, слёзы на глазах – ну нельзя же плакать перед противником, автоматически опустил забрало шлема.

Оглянулся на товарищей, чтобы убедиться, не видал ли кто моей минутной слабости. Вижу – все стоят так же, как и я с закрытыми шлемами, хотя никакаих действий старики не производят.

Тут-то до полковника и дошло, что все спрятали лица по той же причине, что и он.

Но видно организаторы митинга были подготовлены лучше чем мы, и без паузы мощный магнитофон заревел гимном Советского Союза”.
Полковник помолчал чтобы взять себя в руки, и продолжил рассказ.

“Не представляешь, что сделали старики – они встали “смирно” и отдали честь на знамя.

Я стоял, боясь пошевелится, думал, что разрыдаюсь вслух, но слёзы рекой лились из под шлема прямо по куртке, я не мог даже оглянуться на товарищей, все силы были направлены на то чтобы, не опозориться. Когда гимн окончился наступила тишина, все стоят и только слышны всхлипывания.

Через минуту пожилой рабочий направился прямо на самый охраняемый участок, центр ворот стянутый цепью и запертый на висячий замок, молча открыл его, и в полной тишине старики стали входить через небольшую щель приоткрытых ворот.

Так как мы не сдвинулись с места, каждый из них, проходя мимо, молча, по-отечески похлопывал нас по плечу.
Мы стояли ещё некоторое время, не глядя друг другу в глаза, потом не сговариваясь сели в автобус и до самого прибытия не снимали шлемы с опущенными забралами.

Вот так вот, не пошевелив пальцем пожилые люди одержали победу над превосходящим по силе