Однажды меня и мою семью пригласили в компанию в буквальном смысле люди с улицы. Когда мы пришли к ним в гости, узнали: они западные украинцы из России, уехали, так и не привыкнув, не приняв русскую культуру, быт и язык. Но, по иронии судьбы, в Кададе они почувствовали себя русскими, и теперь свободно говорят не только на русском, украинском, но и польском.
Это бывает, — люди, покинувшие страну, часто ненавидят её даже за фольклор, а, приехав за рубеж, ходят в национальной одежде и учатся играть на балалайке.
Так вот, об этой семье: встретили нас радушно, в лучших традициях, в тот день были и другие семьи из разных уголков нашей необъятной страны.
Все наши лучшие ожидания, казалось бы, оправдались.
Но после нескольких встреч я начал замечать в этой компании черты, которые меня не устраивали. В первую очередь, в этой компании, как и вообще во всех коллективах, процветает махровая дедовщина!
Вы скажете: «Как? Мы думали, что только в советской и российской армии существует такое отрицательное явление!» Хочу вас разочаровать, дедовщина — это явление интернациональное.
В группе была строгая иерархия, против которой я ничего не имею, но в данном случае люди с более низким интеллектом пытались контролировать более развитых, то есть меня и мою семью, и доходило до того, что нам даже было непозволительно иметь своё мнение.
Я бы даже сказал, что в дедовщине есть свои положительные стороны, если она носит воспитательный характер, – то есть помощь молодым и не окрепшим, а не паразитирование за счёт их временной некомпетентности.
Аргументирую. Все знают, что люди из разных национальных общин устраивают своих соплеменников на работу в компании, где сами работают. Мы видим это на примере тех же китайцев, индусов, арабов.
Так делают и русские, но только первое время. «А почему только первое время?» – спросите вы. Дело в том, что, устроив на работу соотечественника, вы, с вероятностью 99%, получите массу проблем, и, возможно, ваш протеже уволит вас с работы. В других же общинах это почти исключено.
В чём же проблема? Дело в том, что если так поступит индус, то, как минимум, его объявят вне закона, а, как максимум, – убьют. То же самое у китайцев.
Практически во всех европейских общинах нарушитель кодекса будет ославлен в национальных газетах, что равнозначно социальному суициду. Так общины регулируют отношения внутри своих сообществ.
Мы думаем, что это связано с неполноценностью нации, всё время говорим о себе как о народе, не достойном большего. «Мы, русские, – народец гнилой», — это сказала дама в присутствии целого собрания людей, в ответ на моё предложение изменить наше поведение.
Но моё мнение полностью противоположно. Я в, первую очередь, обвиняю в этом ситуацию в нашей стране. Так вот, я вижу прямую взаимосвязь между тем, как ведут себя люди в иммиграции, и тем, как руководители страны правили в нашей стране последние 30 лет.
Можно оправдывать поведение тем, что бизнес-связи стали короткими, и наши отношения похожи на транзакции в торговле, «такова жизнь», но, если на верхушке власти продают вечные ценности, предают, то и народ будет этому подражать.
Вторая проблема, с которой мы столкнулись в этой компании — это полное сокрытие полезной информации:от знаний, где купить определённую еду, до сокрытия маршрута к поляне, где вместе будем жарить шашлык. (То есть, нам не указали место на карте, и нам пришлось ехать следом за первой машиной.) Вся тайна заключалась в том, что эта волшебная поляна находилась перед границей национального парка, а за въезд в парк надо платить.
Это конечно-же частный случай, других даже встречали в аэропорту, за руку водили по всем инстанциям, и т.д. Но в этом и заключается сила частного случая, – мой случай привёл меня к организации сообщества, а со временем, к созданию этой книги.
Следующий пункт, который меня не устраивал, — это рутина нашего общения.
То есть мы собирались ели, пили, пели русские и украинские песни, танцевали, и этим всё ограничивалось.
Многие скажут, что тебе ещё надо? Но мне надо было большего, я хотел, чтобы мои дети общались со сверстниками на родном языке, хотел собрать группу по боевым искусствам. Я хотел гордиться своей общиной, она того заслуживает.
Я не представлял, как это будет, и с какими проблемами и трудностями мне придётся столкнуться, но знал, что надо что-то делать, то есть создать сообщество…
Кроме того, другие общины добиваются очень многого благодаря связям внутри своего сообщества. Например, это индусы, мусульманские общины разных национальностей, китайцы. Вы скажете:- Ну ты даёшь, сравнил нас, грешных, и великий двухмиллиардный китайский народ!
А я вам на это – живой пример.
Когда я приехал в Кададу, работал в клинике доктора Ли, корейца по национальности, который 45 лет назад приехал в Z.
Я пожаловался ему на положение дел в нашей общине, и он посоветовал мне организовать общество. При этом, сидя кафе, он рассказал, что в 1960-х годах их было только 700 человек, и они создали полноценное общество с газетой, школой корейского языка, библиотекой, которая находилась у него в подвале.
Правда, он добавил, что современные корейцы даже не отвечают на его приветствие. Надо отметить, что это – южные корейцы, именно те, кто попал в систему западных ценностей.
Поговорив об изменениях в современниках, мы вместе пришли к выводу, что люди идут в неправильном направлении, и ведут их туда умелой рукой сверху. В итоге он воодушевил меня на создание общества, я подумал: «Ну ведь мы не можем быть хуже! Надо только начать, и мой энтузиазм заразит других людей!»
Я постепенно начал затрагивать эту тему в разговорах с окружающими. Было странно: на улицах, в метро, в магазинах со мной здоровались и знакомились наши соотечественники, но не было никакой организации, не проводились праздники, негде было встретиться с людьми.
После того, как я принял решение создать общество, меня неожиданно пригласили на русскую вечеринку. Стоило это недорого, и я с женой пошёл в украинский союз молодёжи, где русские традиционно арендовали помещение для проведения свадеб, дней рождений, праздничных вечеринок.
Вечеринка удалась на славу, организатором была очень приятная женщина по имени Даша. Всё было проведено на высшем уровне: столы накрыты и сервированы, меню состояло из любимых блюд, была культурная программа, танцы, конкурсы. Устроители угодили публике полностью.
Я выразил своё восхищение лично Даше, сказал, что готов платить любые деньги, лишь бы иметь возможность, проводить время в кругу соотечественников. В ответ получил приглашение принять участие в организации новогодней вечеринки. С большой радостью я принял приглашение и поехал домой в приподнятом настроении.
Придя в дом одного из устроителей, мы начали обсуждать сценарий новогоднего праздника. Планировалось провести детскую новогоднюю ёлку, третью по счёту; то есть для таких как я устроители уже были старожилами, ну и соответственно себя держали.
И всё шло прекрасно, ровно до того момента, как я высказал вслух мысль, что новогодние ёлки, вечеринки, — это всё хорошо, но неплохо бы и общество организовать, как у других людей. Я не ожидал последующей реакции всех и особенно Даши, – их как электрошокером ударили.
Я думал, что моё предложение обсудят, и, согласно старшинству, Даша станет президентом, и остальные получат должности согласно их возможностям. То есть я ни в коем случае не покушался на первенство.
Но, как потом мне объяснили, Даша, в моё отсутствие, заявила всем, что Старин хочет заниматься политикой, и это прозвучало как фраза из фильма «Бриллиантовая рука», когда управдом сказала жене Семён Семёныча: «Я не удивлюсь, если завтра выяснится, что ваш муж встречается с любовницей!»
Специально хочу оговориться, все они были русские, а Даша — и вовсе сибирячка, замужем за кададцем (к этому мы ещё вернёмся).
Мы перешли к обсуждению ролей организаторов. Даша, как большой босс (каким она и была в этом маленьком пруду), дала общие указания и уехала, а меня попросили оповестить людей.
Я согласился, но с условием, что мне разрешат делать рекламу клиники восточной медицины, в которой я работал.
Получив согласие и список из ста тридцати фамилий, я принялся обзванивать народ, не забывая при этом приглашать их не только на спектакль, но и сообщать об услугах клиники.
На следующий день звонит мне Даша и очень строгим голосом работника обкома партии спрашивает: «Старин, до меня дошли слухи, что вы обзваниваете людей и делаете себе рекламу, это правда?»
Я понял, что грядёт скандал: я видел, как Даша, обладающая необыкновенной харизмой, приказывала, и здоровенные мужики слушались, стояли перед ней как крепостные крестьяне, на полусогнутых. Да почему как крепостные, они и были крепостные, а она – настоящая русская барыня.
И это без малейших преувеличений, я уверен, что если бы она приказала, то эти Герасимы, не то, что Муму утопили, они и сами бы утопились.
Тут произошло, то, чего Даша никак не ожидала. Дело в том, что я очень мягок с людьми, но если надо, умею быть твёрдым; и я стальным голосом ей отвечаю: «Да, это правда, и я имею на это разрешение от такого-то человека, он дал мне его при свидетелях».
Даша на том конце провода чуть не поперхнулась от невиданной дерзости: холоп взбунтовался, она растерянно пробормотала: «Вы, конечно, можете делать рекламу, но как-то, так, поделикатней!» – и положила трубку.
Как я понял позже, её не выбьешь из седла с одного удара.
На следующий день я узнал о разразившемся скандале в коллективе устроителей. Они разбились на две партии, одна была на моей стороне, другая — против. И, как я потом узнал, в их среде давно назревал бунт против барыни.
Всё это происходило без моего участия, то есть мне только сообщили, что Даша отказывается работать с нами, писать сценарий праздника не будет.
Я понял: она была уверена, что без неё этого никто не сможет сделать, и нам придётся пойти на попятную, а мне и вовсе, по её требованию, — покинуть коллектив.
Я оказался в центре скандала, причём я не мог понять, что я сделал, чтобы навлечь на себя громы и молнии.
Но партия, которая выступила на моей стороне, ни за что не хотела сдаваться, и мне удалось решить вопрос сценария, – я нашёл человека, почти профессионально написавшего сценарий, да ещё и постановку сам сделал.
Я продолжал обзванивать людей, но меня уже не ждал ласковый приём, многие, разговаривая со мной по телефону, говорили грубо, а когда заходили за билетами, то и вовсе обливали презрением.
Я понимал, откуда ветер дует, но, надо признаться, мне к тому моменту было 40 лет, я несколько раз переезжал в разные страны, и все пережитые трудности закалили меня как клинок самурайского меча.
Мало того, я был в самом расцвете своей физической формы, и все эти манёвры, которые могли сломать человека неискушенного, были для меня не более чем комариные укусы.
Настал день новогоднего праздника, я понимал, что находиться в такой ситуации в этом коллективе долго невозможно, и решил расширить свои знакомства радикальным способом.
В то время социальные сети не были ещё так развиты, к тому же, не было ни одной русской газеты. Поэтому рекламировать событие было невозможно. А, учитывая мою славу, воспользоваться списком, который мне дали, вряд ли было возможно. Тогда я решил перехватить инициативу в свои руки и придумал план действий.
Я в этот момент был уверен, что, проводя культурные мероприятия, можно будет сплотить людей, и сформируется костяк для построения сообщества.
Поэтому я наметил проведение Пушкинского вечера, распечатал пригласительные билеты, и, так как его посещение было бесплатным, надеялся на успех.
Придя на ёлку в строгом деловом костюме, я выглядел как распорядитель мероприятия. Да так оно и было, потому что Даша отсутствовала, а значит, место лидера освободилось.
Конечно, даже команда, которая была на моей стороне, была в шоке от такой резкой перемены, потому что до этого момента я вёл себя очень скромно (и соответственно одевался).
Тут же я встречал всех как хозяин мероприятия и уверенно взял власть в свои руки.
Команда негодовала, но так как остановить мероприятие было невозможно, всем пришлось выполнять свои обязанности, всё закрутилось, и локомотив русского праздника, удалой и беспощадный, начал набирать обороты.
Пришли добровольцы, встречавшие в костюмах снеговиков гостей, им я и поручил раздавать пригласительные билеты на пушкинский вечер. Важно было, чтобы не я это делал (против меня уже восстала большая часть пришедших на праздник), – так это выглядело вполне справедливо. Даже те, кто раздавал пригласительные, не знали, кто является устроителем вечера, иначе бы они не согласились мне помочь.
Когда всё закончилось, человек двести уже имели пригласительные на бесплатное представление, а в то время никто не мог отказать себе в удовольствии прийти на любое русское событие. Вдруг одна очень серьёзная дама спросила: «А кто устроитель вечера?» – И я скромно ответил: «Я». Её прямо передёрнуло. Дело в том, что люди с большой неохотой что-либо меняют в своей жизни, и для них любая перемена равна катастрофе.
Это явление можно объяснить таким примером. Я, работая тренером в ранней молодости, должен был взять группу семилеток по дзюдо, которую вёл другой тренер.
Когда меня представили этой группе, я услышал дружное: «бууу», но уже к концу первой тренировки мы с группой были «не разлей вода».
Точно так же мне удалось изменить к себе отношение и в это раз. И вот, без единого выстрела и без помощи революционных матросов, мне удалось захватить власть в нашей общине.
Все понимали, что это был силовой приём, но я был уверен в своей правоте. Было видно, что игры в демократию вредят нашей общине и, как мы знаем, нашей стране тоже. Ведь очень странно, когда в стране, управляемой весьма жёсткой рукой королевы, все законы направлены на то, чтобы во всех организациях, включая национальные общества, были демократические принципы. Я вижу, в этом не только хорошую сторону, но и плохую.
Хорошая всем очевидна: демократия гарантирует, что воля народа будет полностью проведена в жизнь. Но хочу задать вам всем вопрос, вы хоть раз видели, чтобы это действительно работало? Лично я – нет. Я видел совсем другое, когда согнанный на собрания народ голосует за какие-то постановления, а потом на практике получает совсем иное. Я даже не хочу приводить примеры. Для тех, кто на одной волне со мной, и так всё ясно, ну а для моих оппонентов скажу, что каждый имеет право на собственное мнение.
Total views : 437497